Если внешний облик выставки создает ощущение радостной, безудержной жизни, то внутренний облик вызывает иные эмоции: здесь все спокойно, буднично-деловито. На улице — праздник лета во всем своем великолепии, внутри же павильонов вас заставляют смотреть и думать. Трудно найти лучший архитектурный принцип для выставки, чем это сделано здесь. С момента организации выставки было решено, что предметы для выставки выберет генеральный комиссар. Это решение дало прекрасный результат. Поговаривают, что экспозиция выполнена на таком высоком профессиональном уровне, что часто оставляет в тени отдельные предметы. Я редко видел выставки, в которых бы отправной точкой служил всесторонний учет психологии восприятия, хорошее освещение, превосходное расположение различных выставочных групп и свободное передвижение. Когда я говорю, что отдельные предметы не всегда оказываются на том высоком уровне, на каком находится экспозиция в целом, это не содержит какой-либо критики, потому что главный принцип выставки—признать неизбежность развития: сделанные сегодня предметы выступят в следующий раз в измененном качестве. Одно из значений выставки как раз в том и состоит, что сотрудничество, которое происходило между производством и творчеством в ходе подготовки этой выставки, продолжится и после ее закрытия. Главной целью является создание предметов, действительная ценность которых выше прежней. Стокгольмская выставка не кончится, когда ее осенью закроют и когда доктор Лаурин получит назад свой Djur-парк. Она будет продолжаться в форме растущего взаимовлияния только что названных сторон.
Многое и в самом деле нужно развивать и усовершенствовать: попадались работы, н которых было больше запутанного стиля, чем ощущения свободных решений. «Завитушка хвоста искусства выпрямилась, но это по-прежнему тот же проклятый хвост».—говорит один стокгольмский критик. Центр тяжести падает на раздел жилища, где показано использование стандартных элементов. Современные люди, у которых, за небольшим исключением, есть причины подумать о своей жилищной проблеме, могут здесь увидеть и научиться оценивать победы, которых достигла архитектура, стремящаяся стать социальным фактором общества, а не только уделять внимание декоративным сторонам, как это происходило прежде. Гостю выставки предписано не только смотреть, по и останавливать внимание на тех экономических факторах, которые предписали архитекторам —результаты оказались действительно ценные. Сравнивая эту выставку с предыдущими Стокгольмскими выставками, можно отметить, что раньше здесь в большей степени выступала Швеция—оптовый торговец; сегодня же вопрос стоит об интеллектуальной Швеции, которая захватила господина Среднего Шведа. Захват, впрочем, симпатичный и нацелен на удаление хирургическим путем тяги к’ излишеству; в таком же оперативном вмешательстве нуждается и господин Финн.
К сожалению, я не могу выразить словами то, что было показано искусством выставочной архитектуры Финляндии и всей ее экспозицией. Сами по себе выставки являются бессловесной информацией, цель которых состоит в материальном воздействии на человека. Говоря об экспозиции Финляндии, остановлюсь только на одном обстоятельстве—на основном композиционном принципе. К* сожалению, мы не смогли перенести из Финляндии в Ныо-Йорк многое из того, что послужило бы материальным доказательством.
Предметы как таковые не могут дать полного представления о какой — либо стране, это может сделать в более убедительных формах создаваемая ими общая атмосфера, воздействующая на наши органы чувств. Сознание этого но позволяет мне дать объективную оценку проектным принципам финской экспозиции, еще в меньшей степени я могу судить, удалась ли экспозиция в целом.
Позвольте вместо этого дать короткое пояснение некоторых наиболее важных вопросов, общих как для Финляндии, так и для Америки.
Американской федерацией искусств
Комментариев нет:
Отправить комментарий